Инвалидам по зрению Вернуться на старую версию сайта
ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ Версия для слабовидящих
Во все времена мы встречаем в литературе примеры межнациональных контактов и конфликтов: столкновение людей разных национальностей и соответственно различных культур - одна из тех вещей, которые способны придать дополнительный интерес и глубину любому тексту, будь то детектив или мелодрама.
Проблема межнационального понимания позволяет предельно заострить проблему понимания вообще, важную для любого общества. Говорить об этом можно по-разному. Во-первых, с точки зрения человека, оказавшегося среди чужих – на время или, как предполагается, навсегда, путешественника или эмигранта. Турист обычно рассказывает о чужом, обращаясь к своим; погружение в другой мир помогает понять, чем так дорог мир свой и привычный. Писательница Карин Мюллер, подводя итоги путешествия во Вьетнам, пишет, что она благодаря ему «осознала ценность того, что оставила дома» (1). С другой стороны, эмигрант, который берется за перо и хочет обратить на себя внимание, почти всегда должен будет так или иначе эксплуатировать свою этническую специфику и говорить о своем перед чужими, объяснять, «продавать» себя другим.

Но и путешествия без обязательств, и эмиграция предполагают, что автор должен предъявить что-то по возможности экзотическое для собеседника, какие-то особые черты территории или народа, имеющие шанс зацепить потенциального читателя. Литературы, серьезной и популярной, научной и прикладной, посвященной национальным культурам и отношениям наций между собой, сегодня очень много, но не вся она одинаково востребована. Продается, как правило, то, что можно с некоторой натяжкой назвать «этникой», то есть то, в чем уже изначально заложено и звучит нечто экзотическое, манящее, а главное – цепляющее за чувства. «Этника», под которой мы обычно подразумеваем музыку и бижутерию, духовные практики и оздоровительные системы, предполагает упрощение и преувеличение национальных особенностей и вполне может включать в себя и литературу определенного сорта. После знаменитой книги Элизабет Гилберт появилась целая серия, которая так и называется «Есть, молиться, любить», и героини которой предпринимают путешествие за пределы своего мира (с условного Запада чаще всего на Восток или Юг) в поисках утраченной гармонии. В этом контексте общение с представителями других народов ценно как возможность приобщения к особому опыту, тайному знанию, которое позволяет построить жизнь на каких-то новых основаниях, сделать ее более счастливой. Это разные по материалу и интонации книги, но чаще всего они написаны женщинами.

В то же время существует мужская, более давняя и более жесткая традиция подобных странствий, которая восходит к легендарному человеку, английскому писателю Брюсу Чатвину. Его книга «В Патагонии» (Афиша Индастриз, 2006), написанная в 1977 году, до сих пор является образцом жанра свободного «этнографического путешествия», в котором важнее всего не памятники, а люди, не достопримечательности, а нехоженые тропы, в котором бытовые реалии соседствуют с фантазиями, экскурсами в мифологию и рекомендациями по ведению диалога с аборигенами. Писателей, для которых этнокультурное многообразие мира является преобладающим интересом, достаточно много. Француз Жан-Мари Гюстав Леклезио - только один из них. Нобелевская премия 2008 года была ему присуждена в том числе как «исследователю человечества вне пределов правящей цивилизации». Направление его интересов - все те же Восток и Юг, а одна из самых известных и поэтичных его книг, «Онича» (Амфора, 2009), рассказывает о семье, которая приезжает в Нигерию и очаровывается «черным континентом», традициями африканских племен в противопоставлении жизни белых колонизаторов.

Что касается литературы, созданной эмигрантами, то она тоже нередко становится поставщиком этнически-экзотических подробностей. Остановимся на курьёзе. Сейчас в Европе необыкновенно популярен некто Николай Лилин, выходец из молдавского города Бендеры, мощно дебютировавший романом «Сибирское воспитание». Больше 400 страниц чудовищных нелепостей о России, о Советском Союзе, о нравах и обычаях нашей страны. Можно бы посмеяться, но ведь то и дело именно по таким книжкам, снабженным предисловиями Ирвина Уэлша, экранизированным и переведенным на 40 языков, иностранцы получают представление о русских как нации, а потом тиражируют эти нелепости и строят на них свою политику. Однако это законы жанра: автор-эмигрант, если он хочет продаваться, изначально ориентирован на то, чтобы одновременно поразить нового читателя и подтвердить его представление о своей бывшей родине. Конечно, подобные фокусы удаются обычно с теми странами, о которых среднему обывателю мало что известно и откуда исходит некая явная или скрытая угроза, военная или технологическая.

Довольно много книг выходит об Афганистане, и чаще всего они несут четкий след политического заказа. Ни одна из них так не выстрелила, как дебютный роман Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром» (Фантом Пресс, 2013), который стал главным мировым бестселлером в 2005 и 2006 годах. История двух мальчиков, Амира и Хасана, представителей двух этнических групп, на фоне многолетней афганской войны многих заставила по-новому увидеть эту страну, узнать о национальных традициях, структуре общества, быте и мифологии. Хоссейни, афганец по происхождению, переехал в США вместе с семьей в возрасте 15 лет. Сегодня именно эта книга является своеобразным эталоном, как надо рассказывать среднему читателю о другом мире, какими дозами добавлять познавательное, сентиментальное, отвратительное. Она очень грамотно выстроена и в нужных местах безотказно выжимает слезу. Что думают и как оценивают ее образованные афганцы, живущие на родине, мы можем только предполагать.

Стабильно востребованы тексты о Японии. Существует масса книг об этой стране, написанных туристами или людьми, пытавшимися понять японцев, встроиться в японское общество (например, «Страх и трепет» Амели Нотомб). Обратных примеров не так много. Уехав из Японии на Запад и прожив там около десяти лет, Харуки Мураками впервые в истории японской литературы начал смотреть на свою родину глазами европейца. Сам он вспоминает, что «живя там, совершенно неожиданно захотел писать о Японии и о японцах… Легче писать о своей стране, когда ты далеко. На расстоянии можно увидеть свою страну такой, какая она есть» (2). Мураками прекрасно владеет английским и переводит с него, но пишет он все-таки по-японски и интересен миру именно как представитель японской культуры. При этом он понимает, какая именно Япония интересна Западу и умеет соответствовать этим ожиданиям.

Отдельно можно говорить о книгах, написанных потомками эмигрантов, людьми, как правило, смешанного происхождения, у которых появляется потребность в осмыслении своей истории, своей «этнической программы». Одной из самых популярных книг начала 2000-х был роман «Белые зубы» Зэди Смит (Издательство Ольги Морозовой, 2005), английской писательницы, дочери ямайской матери и английского отца. Это история трех поколений одной семьи, в которой показаны и сложные отношения англичан, ямайцев, бенгальцев, и поиски своей национальной идентичности поколением новых британцев, которые стоят перед выбором, что делать - хранить традиции или раствориться? Роман Зэди Смит – яркий пример того, как межнациональные проблемы раскрываются на семейном материале, в рамках семейной истории. Джонатан Сафран Фоер - американский писатель, эмигрант уже в третьем поколении: его дед в свое время приехал в Америку с Украины, из еврейского местечка. Фоер предпринял путешествие на родину своих предков, которое одновременно оказалось и путешествием во времени, и погружением в глубины рода. А по его итогам написал роман «Полная иллюминация» (Эксмо, 2010), смешной, печальный, полный языковой игры. Это еще одна важная черта современной словесности – показывать трудности межнациональных контактов непосредственно через язык и речевые проблемы.

Из сказанного можно сделать несколько выводов. Во-первых, тема национально-культурного своеобразия и межнациональных контактов остается одной из самых популярных. Во-вторых, так получается, что сегодня именно писатели-эмигранты (или писатели с опытом эмиграции) во многом формируют образ народа, к которому они принадлежат. Можно продолжить и сказать, что самые влиятельные на сегодня серьезные писатели в мире – это эмигранты, достаточно плотно интегрированные в новое общество, периодически вступающие в конфликт с родиной - Салман Рушди, Орхан Памук, Дж.М.Кутзее. И в-третьих, чем дальше, тем большее место в литературе занимают люди смешанного происхождения, самой судьбой обреченные на двойственность и способные глубже понять проблемы нашего времени. Именно они, по природе своей оказываются способны почувствовать правду разных сторон, быть одновременно внутри и снаружи, менять точку зрения.

Все это имеет прямое отношение и к современной российской литературе. Тема эмиграции является сегодня одной из самых горячих и обсуждаемых, в том числе среди писателей. Эта традиция имеет корни в русской культуре: многие русские писатели XIX-XX вв. по разным причинам жили за пределами России, что, как некоторые считают, давало им и большую свободу в высказываниях, и более свободный взгляд на русский национальный характер, и более точную оптику. С другой стороны, распад СССР привел к тому, что множество людей оказалось вне страны рождения и получило шанс пройти через опыт эмиграции, просто оставаясь на месте. Сегодня существует довольно большой пласт русскоязычной литературы, находящейся вне России, на территории бывшего Советского Союза. Есть институты, которые по мере сил отслеживают и поддерживают этих авторов – это толстые журналы (прежде всего «Дружба народов») и Русская Премия, учрежденная в 2005 году и награждающая литераторов, которые живут за пределами России и пишут на русском языке (3). Русский язык продолжает оставаться средством межнационального общения и одним из инструментов смягчения межнациональных противоречий. Такие люди, как Вячеслав Шаповалов в Киргизии или Георгий Ефремов в Литве, переводчики на русский, являются настоящими посредниками между народами и культурами.

В то же время развал страны привел к массовым перемещениям внутри этого пространства и внутри России. Русские, родившиеся и прожившие жизнь в национальных республиках, уезжали в Россию, вынуждены были осваиваться на исторической родине и одновременно приносили с собой часть той культуры, в которой они выросли и вызрели. Естественно, что эта история находит отражение в художественной литературе и влияет на язык, тональность, общее настроение российской словесности. Известность Андрея Волоса, прошлогоднего лауреата премии Русский Букер, началась с книги «Хуррамабад» (Зебра Е, 2005), посвященной войне в Таджикистане и трагическому исходу русских оттуда. Дмитрий Горчев приехал в Петербург из ставшего суверенным Казахстана и до конца жизни так и не смог получить российское гражданство: безусловно, этот опыт очень поспособствовал формированию его неповторимого стиля, сплава абсурда, горечи, юмора.

В Россию продолжают ехать и нерусские уроженцы бывших союзных республик, некоторые берутся за перо. Не всегда эта литература окрашена однозначно трагически. Например, Наринэ Абгарян, армянка, очень популярная в России, пишет вполне позитивную, жизнеутверждающую прозу. Хотя ее опыт эмиграции и вживания в новую реальность в начале 90-х тоже не был абсолютно гладким и безоблачным, она решилась «принять и полюбить свою новую родину такой, какая она есть, со всеми плюсами и минусами» (4). В книге «Понаехавшая» довольно умело используется этот прием, когда жизнь большого города, мегаполиса, показана через восприятие неискушенной, «простодушной» гостьи столицы. А здесь провинциальность накладывается еще и на национальную специфику, и героине удается и по-новому увидеть странности московской-российской жизни, и показать своих соплеменников в непривычном контексте.

Кавказ – особый мир, но Кавказ неоднороден. С Арменией у нас особые отношения, в России проживает большая армянская диаспора, туда активно ездят наши писатели, и позиции русского языка там довольно прочны. Главным событием в литературной жизни Армении последних лет также стал роман, написанный на русском языке – «Дом, в котором» Мариам Петросян (Livebook, 2013). Кавказ - это и православная Грузия, и мусульманский Азербайджан (где писателя Акрама Айлисли затравили за неоднозначные высказывания по поводу армянско-азербайджанского конфликта); это Северная Осетия и Чечня.

Чечня - республика, о которой мы имеем представление благодаря военной и околовоенной публицистике, мемуарной литературе и дневникам, журналистике и интернет-блогам. Полноценных художественных высказываний не просто о войне, но о жизни в этой республике немного. Известный писатель Герман Садулаев покинул Чечню в 16 лет, еще до начала всем памятных событий, но и это оказывается по факту эмиграцией, разрывом с родиной, который сопровождается попыткой осмыслить свои отношения с «большой родиной». Важно еще то, что Садулаев – получеченец (у него чеченец-отец и русская мать) и в силу все той же «промежуточности» особенно остро чувствует специфику проблемы. На Фестивале культур (СОУНБ им.В.Г.Белинского, май 2013 г.) он заметил, что стереотипные представления о народах не случайны, и надо уметь не только опровергать их, но и использовать в своих интересах. Не секрет, что таких национальных и межнациональных мифов, которые переходят из поколения в поколение, существует множество. Вот, например, цитата из самого Садулаева:

Трудно быть чеченцем. Если ты чеченец — ты должен накормить и приютить своего врага, постучавшегося к тебе как гость, ты должен не задумываясь умереть за честь девушки, ты должен убить кровника, вонзив кинжал в его грудь, потому что ты никогда не можешь стрелять в спину, ты должен отдать свой последний кусок хлеба другу, ты должен встать, выйти из автомобиля, чтобы приветствовать идущего мимо пешком старца, ты никогда не должен бежать, даже если твоих врагов тысяча и у тебя нет никаких шансов на победу, ты все равно должен принять бой...(5)

Красивый миф, красивая легенда. Но уже в другой книге, нехудожественной, «Прыжок волка» (Альпина нон-фикшн, 2012) Садулаев «впервые в русской литературе утверждает обычность чеченского народа, развенчивает устоявшиеся в сознании этого этноса мифы. Да, они не из железа, не из камня; их непримиримость раздута; лозунг “свобода или смерть” условен, выдуман русской интеллигенцией XIX века, впитан чеченцами на уровне национального эгоизма, но он чужд природе вайнахских племен» (6).

Сейчас на первый план на Кавказе выдвигается Дагестан, который сам по себе неоднороден и о котором появляются любопытные книги. Несколько образцов такой литературы принадлежит людям – точнее девушкам – с дагестанскими корнями. Алиса Ганиева, литературный критик, стала лауреатом премии «Дебют» за книгу «Салам тебе, Далгат» (АСТ, 2012). Новая ее книга «Праздничная гора» (АСТ, 2013) также посвящена Дагестану: это антиутопия, в которой делается попытка понять и показать, каким был бы Кавказ сам по себе, отдельный, отделившийся от России. Книга Марины Ахмедовой, корреспондента «Русского репортера», «Дневник смертницы. Хадижа» (АСТ, 2011) побывала в коротком списке Русского Букера за 2011 год. Это рассказ девочки, потом девушки о жизни в одном из горных сел Дагестана, о традициях и устоях, о любви и смерти, история того, как она приходит к своему страшному выбору.

Познавательный и поэтичный документальный текст о путешествии в Дагестан принадлежит Василию Голованову – «Восхождение в Согратль» (Дружба народов. 2012. № 2). Это вообще один из самых интересных в рамках нашей темы авторов, который много пишет о геопоэтике российского пространства и естественно – о народах, которые это пространство обживали и оживляли. Можно сказать, что это продолжение традиции Чатвина с его «Патагонией», смесь очень личного, каких-то мгновенных зарисовок, наблюдений и размышлений о глобальном мироустройстве, погружений в прошлое, в историю философию, этнологию.

Другая жаркая точка на нашем бывшем общем пространстве – Украина. Несмотря на постоянные политические недоразумения, культурное взаимодействие между нашими странами развивалось очень активно, и это, конечно, способствовало поддержанию нормальной температуры в отношениях народов. Украинские писатели ездили сюда, российские писатели - в Киев на фестиваль «Киевские Лавры», во Львов на книжные ярмарки; в Крыму проводился Волошинский фестиваль. Формально украинские территории, Одесса и Крым, продолжали оставаться фактически общими площадками, а в самом факте интереса к украинской литературе был определенный вызов российской власти, изначальная оппозиционность. Сегодня, надо сказать, всё достаточно напряженно – и уже не только на государственном уровне, но и на уровне художественных элит: нет речи об однозначной поддержке украинского майдана, постоянно идет обмен жесткими заявлениями. Тем более важно стараться сохранять приличия и интерес к тому, что они пишут.

Хотя бы потому, что многие считают украинскую литературу самой необычной и яркой на постсоветском пространстве. Возможно, не в последнюю очередь потому, что свою энергию она черпает из нервного противостояния русским, России, общему прошлому, Советскому Союзу и т.д. И то, что в повседневной жизни и межгосударственных отношениях может быть проблемой, то же становится достоинством для литературы. Украинская литература отличается стилистическим разнообразием и ставит перед переводчиками много интересных задач, поэтому ее охотно переводят и продвигают в России. Самые популярные украинские авторы на российском книжном рынке представлены книгами (не только журнальными или интернет-публикациями), что совсем нечастое явление. Если пробежаться по рейтингу самых популярных на Украине прозаиков, проведенному журналом «ШО», то первые фигуры хорошо известны у нас; в России издавались прозаики Тарас Прохасько (1 место), Сергей Жадан, Юрий Андрухович (№№2, 3; они же №№1 и 2 в рейтинге поэтов). Сергей Жадан, культовый на родине автор хорошо известен и у нас, а в прошлом году работал в жюри российской премии «Национальный бестселлер». Последняя его большая и очень важная книга «Ворошиловград» (АСТ, 2013) была очень быстро переведена на русский и стала довольно популярной в России.

В то же время на Украине достаточно много авторов, пишущих на русском языке. И это неотъемлемая часть украинской литературы. Победителями Русской Премии 2013 года в двух из трех номинаций стали украинские авторы – Марианна Гончарова (Малая проза) и Владимир Рафеенко (Крупная проза). Издан в России самый популярный русскоязычный писатель Украины Андрей Курков, единственный из писателей СНГ, чьи книги оказывались в топ-десятке европейских бестселлеров. Второй номер в рейтинге Алексей Никитин также известен у нас – и рассказам, и романами «Маджонг» и «Истеми». Свой читатель есть у Елены Стяжкиной, тонкой и своеобразной писательницы из Донецка. Популярный русскоязычный поэт Украины Александр Кабанов является одним из самых известных и любимых поэтов в России. Кабанов - автор девяти книг стихов, организатор поэтического фестиваля «Киевские лавры», главный редактор журнала культурного сопротивления «ШО», человек умный, трезвый, остроумный, но прежде всего, конечно, прекрасный поэт, в произведениях которого русский язык насыщается воздухом, приобретает новые оттенки и новую гибкость. Это только один пример того, как жизнь в двуязычной среде, а нередко и сопротивление среды, обогащают и литературу, и язык.

Однажды я присутствовала при разговоре, когда Рину Левинзон кто-то назвал «еврейской поэтессой» и натолкнулся на жесткое возражение: не может быть «еврейской» поэтесса, которая пишет на русском языке. Даже если она еврейка по национальности и живет в Израиле. Пишешь по-русски - значит, ты русский писатель и часть русской культуры. Казалось бы, тут всё просто. Но сказать, что «русский» - тот, кто говорит или пишет (или даже думает) по-русски, оказывается недостаточно. Разговоры о том, что включает в себя представление о русском, что такое русский дух, ведутся постоянно. То, с чем согласны все - то, что и Россия изначально складывалась как полиэтническая цивилизация, и само понятие «русское» является многослойным, включая следы тех народов, которые ее строили и населяют.

Или населяли когда-то, как легендарная «меря», по поводу которой фантазирует Денис Осокин в «Овсянках» (КоЛибри, 2011). Понятно, что никто наверняка не может ничего сказать по поводу обычаев и традиций этого исчезнувшего народа. Поэтому ничто не может помешать и попытаться их реконструировать на основе обрывочных сведений, на основе каких-то необъяснимых, иррациональных вещей, которые присутствуют в русском менталитете и русской жизни. Осокина, как и многих современных исследователей, особенно интересуют те народы России, которые сохранили языческие обычаи: прежде всего это некоторые финно-угорские нации и больше всего - марийцы. Среди снятых им вместе с Алексеем Федорченко фильмов есть и документальный фильм «Шошо» («Весна») о картах, жрецах традиционной марийской религии, и художественный, всем уже известный – «Небесные жены луговых мари» (по одноименной книге: Эксмо, 2013). Здесь есть безусловно добротная основа, но это тоже, конечно, скорее вольная фантазия на темы марийского фольклора. Тем не менее, и такие фантазии привлекают внимание к реальной жизни реального народа, заставляют внимательнее присмотреться к живым людям и заинтересоваться их повседневной жизнью.

В разговоре о поисках корней стоит упомянуть и Алексея Иванова, который уже в «Сердце Пармы», романе о колонизации пермской земли в XV веке, создал и неповторимые картины языческой, дохристианской Руси, и портреты народов, тоже во многом «сочиненных» - вогулов (которые не совсем то же самое, что манси) или пермяков (не совсем коми). Эти загадочные языческие народности, которые, казалось бы, без остатка растворились в русском этносе, придав ей особый привкус, неожиданную интонацию, - они предстают своеобразным подсознанием русского народа, подсознанием, которое может что-то объяснить в его сознательной христианской истории.

Еще один перспективный путь предлагает писатель Александр Григоренко. Журналист из Дивногорска, он свой первый роман «Мэбэт» (РА Арсис-Дизайн, 2011) написал на основе ненецкого фольклора и уже этим романом прославился. Новая книга, «Ильгет. Три имени судьбы» (ArsisBooks, 2013), рассказывает о двух мальчиках из северного народа кетов, усыновленных человеком, который хотел сделать из них послушных сыновей и воинов, но оказалось, что у них совсем другая кровь, другая судьба. Это сами по себе очень достойные книги, умные и увлекательные, которые невозможно свести к «этнографическим проектам». Но и здесь важно то, что они пробуждают желание присмотреться к тем северным народам России, в фольклорном наследии и истории которых хранятся такие богатства. Север сейчас - одно из самых интересных и привлекательных для писателей направлений. Именно туда мы все чаще смотрим, пытаясь понять суть и судьбу России, возможность другого пути для себя и для страны…

Мы живем в эпоху, когда границы стираются, а народы перемешиваются. С одной стороны, у нас все больше возможностей лучше узнавать друг друга, с другой – появляется опасность узнать друг друга слишком хорошо, лишиться иллюзий, понять, до какой степени мы разные и насколько трудно порой эту «разность» преодолеть. Умберто Эко (в связи с проблемой мигрантов) говорит, что «мы все немного расисты и нацисты, когда дело касается «других», особенно если они живут совсем рядом с нами» (7). Только упорно оставаясь в пространстве культуры, мы можем, во-первых, «держать себя в рамках и не давать волю своему нацизму или расизму», а во-вторых, трансформировать напряжение в интерес. Роль искусства, которое апеллирует к чувствам, здесь особенно важна. А литературы – тем более. Ведь именно литература изначально предполагает, что ты ставишь себя на место другого – и значит, становишься чуть более толерантным, терпимым, понимающим.

  1. Мюллер К. Мутные воды Меконга / К. Мюллер ; пер. с англ. Ю. Змеевой. – М. : РИПОЛ классик, 2010. – 416 с. (Есть, молиться, любить)

  2. Миры Харуки Мураками. Биография. – Режим доступа: http://www.murakami.ru/begin.html

  3. Русская Премия. Режим доступа: http://www.russpremia.ru/

  4. Абгарян Н. Понаехавшая / Н. Абгарян. – М.: АСТ, 2014

  5. Садулаев Г. Я – чеченец! / Г. Садулаев. – Екатеринбург: УльтраКультура, 2006

  6. Филиппов Д. Прыжок против ветра [электронный документ] / Д. Филиппов // Знамя. – 2013. - № 4. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/znamia/2013/4/f21.html. – Рец. на: Садулаев Г. Прыжок волка: Прыжок волка. Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней. — М.: Альпина нон-фикшн, 2012.

  7. Эко У. «Кто ваш враг?» Умберто Эко — о том, как исчезнут нации, чем негры отличаются от инопланетян и куда смотрит интеллигенция / Интервью Константина Мильчина [электронный документ] // Русский репортер. – 2011. - № 11. – Режим доступа: http://rusrep.ru/article/2011/11/21/eko

Живаева В. П., гл библиотекарь
Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В. Г. Белинского

(г. Екатеринбург)


Назад

Продолжая работу с tagillib.ru, Вы подтверждаете использование сайтом cookies Вашего браузера с целью улучшить предложения и сервис.