Азанов Геннадий
Геннадий Георгиевич был в рядах комсомольцев, чья работа приносила реальную пользу стране и городу.
На комсомольской работе - с 1962 года. Он был 1-ым секретарём горкома ВЛКСМ, секретарём горкома КПСС, затем работал в обкоме партии, закончил художественно-графический факультет НТГПИ, Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Кандидат исторических наук, преподавал в Уральской академии государственной службы.
Сейчас работает помощником депутата Законодательного Собрания Свердловской области Малых Н.А.
Геннадий Азанов не из тех, кто предаёт свою юность, свои идеалы, свою веру в то, что «на пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы».
Это подтверждают его стихи, познакомиться с которыми можно в сборнике «Возвращение к родникам» в Общем читальном зале Центральной библиотеки.
Возвращаюсь к старым родникам,
Воду из которых пил когда-то.
Родники ни в чем не виноваты,
Если виноват, тот только сам.
В выборе друзей, дорог, пристрастий
Ошибался, может быть, порой.
Только возвратясь из дальних странствий,
Цену понимал воде святой.
Замечал я, может, с опозданьем,
В каждой капле жизни бесконечность.
Не ценил, но прошлая беспечность
Мне служить не может оправданьем.
2002
Малины искры спелой 
Да в теплую ладонь!
Не делай зла, не делай,
Чужую боль не тронь.
Смотри как щедро лето –
От лета зарядись, -
Твоим теплом согрета
Должна быть чья-то жизнь.
Не бойся сердце тратить
На близких и друзей:
Неважно, чем отплатят.
Что сделал – не жалей.
2001
Как утром дышится легко
При первых сполохах рассвета,
А я опять в пути, я где-то.
Опять от дома далеко.
Не потерять бы жизни нить,
В пути, устав, не оступиться:
Журавль там в небе иль синица,
Но небо надо покорить.
А как к вершинам без друзей?
На чье плечо мне опереться,
За чьим застольем отогреться
При снежной буре иль грозе?
Не потерять бы жизни нить,
Не знать обид родных и ближних,
В кругу друзей не стать бы лишним
И в одиночестве не ныть.
И пусть нелегок долгий путь,
Но отступать нам не пристало,
В тени чужого пьедестала
Мы отдохнем когда-нибудь.
Не потерять бы жизни нить,
Успеть связать концы с началом.
… Мы в этой жизни значим мало,
Переставая жизнь любить.
2002
Икар
Мы все еще стремимся ввысь
За журавлями.
Кто скажет нам: «Остановись!»
Неужто сами?
Неужли скажем: «Хватит! Все!
Не состоялось».
И ветер тут же разнесет
Все, что осталось.
Последний лист сам разорву
На полустрочке,
Не дописав свою главу
До главной точки...
Стою с синицею в руках
И размышляю:
«Ну что мне надо в облаках?
Пускай летают.
Пускай летают журавли,
А я с синицей...»
Но только чувствую в груди —
Икар родится.
И он зовет меня в полет
И матерится:
«Ну стоило ль смешить народ —
На свет родиться.
Мы рождены с тобой не зря,
А для полета!
она, заря?
Заря! Нечто-то!»
А журавли еще летят
По поднебесью,
И вновь зовут, и вновь манят
Своею песнью.
Нет, я не стар! Я не устал!
Я отдыхаю.
Вот-вот закончится привал —
И я взлетаю.
И только вверх! Я так хочу.
Я так мечтаю.
Пускай до звезд не долечу,
Но полетаю.
1980
Зимой мне звезды кажутся горячими
И, поглощая их волшебный свет,
Я думаю о тех, кому они назначили
Свиданье через тыщу лет.
Я перед небом чист, я не солгу:
Да, я фантаст и звездочет бездарный
И в сонме звезд представить не могу
В ином обличьи дом наш планетарный.
Не мог вот так же давний предок мой
Приверженец Перуна и Велеса,
На звезды глядя, видеть мир иной —
Пред ним стояла времени завеса.
Он был не в силах, сидя у костра,
Увидеть через толщу лет грядущих
Опричнину Ивана, гнев Петра
И старт ракеты, огненно ревущей...
Вот так и я, как тот далекий смерд,
Гляжу на небо, полное загадок,
Ищу в грядущем наш неяркий след,
И жизнь моя, как мизерный задаток...
За то, что кто-то будет после нас,
Спустя века, вести и дальше споры
И открывать незримые сейчас
Загадочные звездные просторы.
Но где же он, тот мудрый звездочет, 
Способный предсказать потопы и цунами,
Каких хазар нам Бог еще пошлет,
Каких богов мы выдумаем сами.
Когда я говорю вот это «мы»,
То я себя потомком причисляю
К язычникам из праславянской тьмы
И предком к тем, кого благословляю
Жить через тысячу и больше лет.
Наш век они, как водится, рассудят...
А я смотрю, смотрю на звездный свет
И думаю: ну что же с ними будет.
2004
На перекрестке всех дорог
Однажды встретились мы с вами,
Но, обдуваемый ветрами,
Прошел я мимо, а ведь мог
Любимым быть и ваш порог
Я б усыпал тогда цветами,
Но ныне пропасть между нами —
Виной тому иль бог, иль рок,
А может, мы виновны сами.
Все время между полюсами
От «нерешительный» до «строг»,
Влюблялся больше я глазами,
Что любят женщины ушами
Усвоил после я урок.
2006
Утонуть во мне невозможно.
Я не омут — я перекат,
На котором всегда тревожно
Торопливые воды журчат;
На котором при солнце искрится
Звездный рой отраженных лучей.
Вы не бойтесь войти, оступиться,
Не река я, а малый ручей.
Весь в изгибах средь трав заснувших,
Я бегу уже много лет,
Только нет во мне утонувших,
Обогретых мной тоже нет.
Можно пить из меня осторожно,
Можно сразу взахлеб глотнуть...
Утонуть во мне невозможно.
Невозможно во мне утонуть.
2001
Мы неразумные, ох, видит Бог, созданья,
Умом нас, грешных, точно не понять.
Разрушить любим всё до основанья,
Чтоб с основанья снова начинать.
Чтоб всё взорвать и жить уйти в окопы,
И сеять хлеб на минные поля,
В развалинах искать к прогрессу тропы
И поднимать Россию от нуля.
Рвать от натуги позвонки и жилы,
В сознаньи взорванном налаживать мосты,
Потом кичиться: «Как мы славно жили»,
На грудь цепляя звезды и кресты.
2002
К чему богатство слов и музыка стиха,
И недосказанность каких-то многоточий?
Когда душа к словесности глуха,
То ей хватает «типа» и «короче»,
Как трех слогов для песни петуха,
Двух этих слов для объясненья ночью
И днем для оправдания греха,
Не прибегая даже к многоточью.
Страшнее СПИДа, рака и проказы
Коросты фени, мата метастазы,
Язык в которых бьется чуть дыша.
За поколеньем вымрет поколенье,
Когда, забыв всех слов предназначенье,
Зачахнет безъязыкая душа.
2006
Алешка
«Мамка родненькая!
Как я соскучился по тебе — ужасно...
Моя миленькая мамка. Я так часто
вспоминаю тебя. И дворик наш...»
(Из солдатских писем.14 января 2000г., Парламентская газета)
Называют войну зачисткой,
А от этого горше стократ —
Там, в Чечне, от Урала неблизкой,
Был убит молодой солдат.
А солдатские к матери письма
Шли и шли еще день за днем.
Мать вздыхала, их перелистывая,
Об Алешке, сыночке своем.
А Алешка писал о встрече,
Да о том, чтоб Наташка ждала...
Но взорвал все проклятый вечер,
Когда скорбная весть пришла.
Почернело все, почернело.
Провалилась земля из-под ног.
Потеряла мать все, что имела.
— Провинился ты в чем, сынок?
Перед Богом ли, если тот
Где-то есть — и святой, и правый?
Перед миром ли или вот
Перед теми, кто миром правит?
Не по ним та рванула мина,
Не позор для них — страшный конфуз:
Провожала мать в армию сына,
А вернули ей «цинковый груз».
В путь последний... «цинк» провожали:
Не смогла мать на сына взглянуть,
Над могилой речи держали,
Словно в вечность торили путь.
Грустно высились сосны окрест.
Эхом ухала залпов дробь,
И военный играл оркестр,
Разливая медную скорбь.
Боевые друзья, стерпев,
Боль в сердцах своих унесли.
Лишь стояла мать, онемев,
Над пригорком мерзлой земли.
Что ей вечность? Ее-то век
Закопали здесь, в черный снег.
Нет Алешки. И в сорок лет
Нет для матери жизни. Нет.
Президентов слова пусты.
Генеральские звезды слепят.
И встают рядами кресты
На могилах российских ребят.
2000
День Победы
Я в День Победы пью по двести грамм:
Сто за себя, сто за отца, что там —
На той войне на самой-самой страшной
Остался молодым и без вести пропавшим.
И не его в том, не моя вина,
Что внукам объяснить я то не в силах,
Что на войною вырытых могилах
Не всех погибших видишь имена.
Не значатся они в геройских списках,
Где Родина чтит каждого бойца.
И на омытых горем обелисках
Не нахожу я имени отца.
Где он погиб? В архивах данных нет.
Как будто в пасть войны попавши,
Сгорел он, не оставив след,
И стал навечно без вести пропавшим.
И я, безбожник, прихожу к крестам,
Несу цветы к звездастым обелискам,
Всем ветеранам кланяюсь я низко
И в День Победы пью по двести грамм.
2000
Мосты
Мосты сжигают те, кто отступает,
А я еще к отходу не готов.
А потому я снова воздвигаю
Опоры уводящих вдаль мостов.
А там, вдали, я вижу, ярко светят
Огни еще неведомых миров,
Пускай меня не хлебом-солью встретят,
Но только бы не звоном топоров.
Я не хочу в грядущем новой сечи.
Я не хочу раздоров и утрат.
Пусть каждый встречный руки мне на плечи
Положит доверительно, как брат.
Я вдаль стремлюсь не ради новой славы,
И старой славе не был я сродни.
Но навожу я снова переправы
Туда, где светят яркие огни.
Там царствует любовь и путь закрыт
Предательству, невежеству и лести.
Там стол всегда по-дружески накрыт
Для рыцарей достоинства и чести.
Там вновь Россия братьев соберет.
Отступят боль и зависть, и укоры.
Но, чтобы дальше двигаться вперед,
Нам надо вместе возводить опоры —
Опоры для согласья, счастья, мира.
Законы братства ясны и просты:
Не надо никого мочить в сортирах,
Не надо разрушать мосты.
2002
Тагильское братство
Землякам
Я много лет с тагильскою пропиской
Не в паспорте, а в сердце жил.
Тагил мне стал родным и очень близким,
И где б я ни был, я гордился им.
Гордился тем, что в юности своим
Меня признали Выя и Тальянка,
И на Вагонке, где своя осанка,
Я тоже не был никогда чужим.
Гордился тем, что здесь судьбу мою
Наставники месили, словно тесто,
И, замесив, определили место
В тагильском Богом избранном строю.
Я в том строю шагал и остаюсь,
Пройдя и красные, и сумрачные даты,
По сути, рядовым солдатом.
И искренне сегодня признаюсь,
Что я б не выжил в смуте этих лет,
Когда в пути, сбивая нервно ноги,
Я б не имел поддержки и подмоги.
И ничего, пожалуй, нынче нет
Дороже братства, коим мы сильны
Были тогда. И нынче этим живы...
Нас всех учили жить не для наживы,
А ради укрепления страны.
И в этом братстве прелесть есть одна,
Когда, забыв все старые обиды,
Мы друг на друга чаще строим виды,
Чтоб испить, как водится, до дна.
И стопку горькую – под траурную медь,
И чашу радости – победы отмечая.
Чем путь трудней, тем чаще замечаю,
Что без друзей его не одолеть.
1996
И вновь Тагил
И вновь Тагил! Казалось бы, все просто,
И для волнений нет причин —
Я эти трубы узнаю по росту,
По цвету различаю этот дым.
Но всякий раз, к Тагилу подъезжая,
Волненье в сердце не могу сдержать.
Тагил! Тагил! Земля для всех святая,
Кто этим дымом пробовал дышать.
Кто здесь прошел закалку и обкатку,
Кто здесь изведал, что такое труд.
Не зря везде за деловую хватку
Тагильских мастеров в России чтут.
Я тагильчанин и могу гордиться —
Для скромности причин не нахожу, —
Что я хотя бы маленькой частицей,
Тагил родной, тебе принадлежу.
Горжусь твоим и будущим, и прошлым —
Ты был и есть в передовом строю, —
И вопреки всем циникам киношным
Тебя люблю, тебя боготворю.
В каких краях я ни бывал бы дальних,
Как блудный сын я прихожу опять
К твоим дымам, как в храм исповедальный,
Очистить душу и себя понять.
2003
Старая песня
Знаешь, друг, эту песню с тобой
Мы поем с комсомольской поры:
Там вдали за рекой,
Там вдали за рекой
Нашей юности светят костры.
Верность подвигам наших отцов
Нам вершить помогала дела.
Сотня юных бойцов,
Сотня юных бойцов
За собой нас в разведку вела.
Мы трудились не ради наград,
Мы любили друзей и страну.
И без страха отряд,
И без страха отряд
Помогал поднимать целину.
Комсомол по орбите крутой
Запустил жизнь твою и мою
И боец молодой,
И боец молодой
С нами рядом шагает в строю.
Мы прошли эту школу не зря,
Нам и нынче не нужен покой.
Там вдали за рекой,
Там вдали за рекой
Загорается наша заря.
1993