Рыбакова С. Река времени 16+

Журнальный гид

Светлана Николаевна Рыбакова родилась в г. Саратове. В 1994 г. окончила Московский государственный институт культуры по специальности «Библиотековедение и библиография». В 2003 г. окончила Литературный институт им. А.М. Горького (семинар прозы М.П. Лобанова.  Член Союза писателей России. Автор книг «Русские монастыри и храмы», «Самые знаменитые храмы Москвы».  Статьи ее печатались в журналах «Наш современник», «Москва», «Русский дом», «Держава», «Саввинское слово», «Православная беседа», «Славянка», «Весна духовная» (Spiritual spring).  В 2018 году она стала номинантом литературной премии «Писатель года» и по этому случаю — получила Диплом. Работает библиографом в Синодальной библиотеке Русской Православной Церкви имени Святейшего Патриарха Алексия II. 

Рыбакова С. Река времени : Повесть / С. Рыбакова // Наш современник. – 2022. - № 2. – С. 102 – 151.

История печальная, но не слащавая. Автор, а следовательно и герои повести, позитивно воспринимает жизнь, доверяясь Богу, что бы ни случилось. Хорошая проза, написанная правильным русским языком. Героине повести Марине послано тяжелое испытание:  из- за халатности акушеров ее ребенок получил тяжелое заболевание. Мать останется с ним до конца, выдержит и придет к Богу, хотя многие в такой ситуации поступили бы наоборот. 

Предлагаем вашему вниманию отрывок из повести:

Роза Моисеевна несколько вопросительно переводила взгляд то на её ру­ки, то в испуганное лицо, слово задумавшись. За последнее время Марине впервые смотрели прямо в глаза.

—   Не волнуйтесь так, дорогая. Я зачем вас сюда направила? Отдох­нуть... А вы нервничаете. У вас должно быть молоко — это для него лекар­ство. Умнеть с таким диагнозом и здесь не мудрено.

И добавила, делая ударение на слово "можем":

—   Но мы можем отправить Никиту в наш областной институт на обсле­дование. — Тут она выразительно посмотрела на золотой перстень.

Однако Марина ничего не заметила и, протянула к ней руки с самоцве­том, сказала с мольбой:

—  Мы очень хотим в институт. Помогите нам...

—   Договорились. — Врач, полюбовавшись перстнем, удовлетворённо посмотрела на молодую женщину. — Позвоню туда, когда вы перейдёте в детское отделение. А сейчас отдыхайте, дорогая.

Роза Моисеевна тихо вышла. Оставшись одна, Марина растерянно со­брала постиранные пелёнки и засунула их обратно в пакет с грязным бе­льём. Прошлась несколько раз по комнате, стала рассматривать в окне "ко­стёр рябины красной", затем, словно опомнившись, подошла к детской кроватке. Её сын радостно взмахивал руками.

—   Никита! Ты слышал, что они про нас говорят? Мы должны побе­дить. Ты меня понял?

Младенец вскинул белёсые бровки и стал прислушиваться. Марина взя­ла на руки тёплый живой комочек и почувствовала — это её счастье. Врачи и свои собственные слова о смерти сразу забылись: "Разве может с нами слу­читься что-то страшное? Никогда".

—   Ника! — Неожиданно для себя позвала она сына. — Справимся! Ни­ка — это победа.

Пожилая санитарка привезла обед. Увидев на руке Марины перстень, сказала удивлённо:

—   Это что, александрит? Вдовий камень, сними. Его в паре носить надо.

Марина промолчала, но в душе обиделась на старушку. Когда она пош­ла дальше, гремя своей тележкой, Марина тяжело вздохнула, поцеловала кольцо и положила его в бархатный футляр.

Вечером она пожаловалась мужу:

—   Знаешь, наша санитарка сказала, что александрит нужно носить в паре.

—   А я тебе присмотрел кулончик в виде сердечка. — Рома широко улыбнулся.

—   Большое спасибо. — Марина провела рукой по его пепельным куд­рям. — Знаешь, будет лучше, если кольцо полежит дома. Сам понимаешь, тут общественное место... Подари мне сердце золотое.

—   С твоим ничто не сравнится... — Он поцеловал её ладонь. Марина с благодарностью обняла мужа, и ей опять захотелось в него спрятаться.

Поздно ночью они с Никитой, как всегда, питались. Малыш сосредото­ченно, словно совершая важную работу, сжимал губами её грудь, иногда чмокал, стараясь втянуть в себя больше молока. Он стал набирать каждый день по сто граммов веса и расти буквально на глазах. А у неё делалось лег­ко на душе: "Всё у нас будет хорошо и отлично".

Марина подняла голову, бросила рассеянный взгляд в окно и похолоде­ла. Она бы крикнула от ужаса, но боязнь испугать ребёнка заставила мол­чать. С запотевшего стекла, покрытого тонкими струйками капель, на неё смотрели два глаза, вставленные в лицо с искривленным полуоткрытым ртом. Когда их взгляды встретились, образина за окном вытянулось, как от испуга, и вдруг расплылась и исчезла, словно её размыло.

Подобный страх Марина испытывала, читая в детстве сказки братьев Гримм. Она боялась снова поднять ресницы и смотрела на своего младенца. На эти глазки, носик, пухленькие щёчки; над переносицей между бровями заметила голубую жилку, — кажется, раньше её не было, — и так немного успокоилась.

Когда Никита уснул, Марина выключила в палате свет и пошла к мед- сестре. Дежурила опять Татьяна Фёдоровна.

—   У нас кто-то в окно заглядывал... — Марина напряжённо ждала от­вета.

—   Это дядька больной подсматривает. Бродит тут по вечерам, — отве­тила медсестра. — Он безобидный, не тревожься, — продолжила она нара­спев. — Ничего страшного.

Марина тут же, из медсестринской позвонила мужу и просила принести верёвку, чтобы повесить простынку — на окне не было .занавесок. Ночью она долго не могла уснуть, прислушиваясь к шуму ветвей ночного сада.

В выходные приехали родители. Свекровь внимательно смотрела на спя­щего Никиту. Было заметно, что ей приятно такое сходство внука с сыном. Однако она не утерпата сказать:

—   Мне говорили, что у него шеи нет, одна голова. А ребёнок нормальный.

Все напряжённо замерли. Папа ободряюще смотр)ел в глаза дочери, и лишь мама вымученно улыбнулась и проговорила:

—   Марина, наверное, вам лучше вернуться в Москву...

—   Не думаю. Врач пообещала, что отправит нас в областной исследова­тельский институт. Мы ещё здесь побудем.

Дальше бесстрастная память начала со скоростью киноленты прокручи­вать перед глазами больницы. Марина с порога детской палаты, куда их пе­ревели, стала знакомиться с молодой женщиной в густой шапочке рыжих мелких кудрей.

—   Надя! — приветливо улыбалась она. — Это твоё место... А здесь, — она уползла на другую койку, — слава Богу, никого нет.

Марина положила спящего Никиту в железную, схожую с люлькой кро­ватку и побежала за вещами.

Вечером женщины пили чай с молоком, очень полезным для лактации. Надя, оказавшаяся смешливой, домовитой хозяюшкой, эмоционально рас­сказывала, как они с мужем-офицером живут у самой китайской границы. Когда повезли рожать, то Вова появился в машине "скорой помощи". Всё произошло тяжело и неудачно, поэтому сынок получил в родах церебраль­ный паралич: совершенное отсутствие каких-либо рефлексов (трудно было даже покормить), часто его всего выгибало, и по ночам он много плакал. Свекровь привезла их лечиться к себе домой в Подмосковье.

Выслушав этот рассказ, Марина от печали решила доесть курицу. Кор­мящей матери всё время хотелось что-нибудь пожевать, особенно когда раз­волнуется. Рома каждый день приходил в больницу с непременным куриным бульоном и часто с цветами. Утром он ездил в Москву на работу, затем воз­вращался к жене и сыну, а по ночам варил бульон. От перенапряжения ему становилось легче — мозг уже ничего не генерировал. Лишь иногда с удив­лением подмечал, что жена стала чудной: сама некрещёная, но то и дело вос­клицает: "Боже мой!" — или же начинает тьфукать через левое плечо и сту­чать по дереву.

Однажды он не выдержал:

—   Девочка моя, ты чего барабанишь по стулу, как заяц?

В ответ она испуганно смотрела мужу в глаза: чувствовала себя виноватой. Она только сейчас начала ценить благородство этого человека: Рома ни разу не попрекнул её случившимся.