Сегень А. Людоед 16+

Журнальный гид

Александр Юрьевич Сегень родился в Москве в 1959 году. Выпускник Литературного института им. А.М. Горького, а с 1998 года — преподаватель этого знаменитого вуза. Автор романов, по­вестей, рассказов, статей, кино­сценариев. Лауреат премии Московского правительства, Бунинской, Булгаковской, Патриаршей и многих дру­гих литературных премий. С 1994 года — постоянный автор журнала «Москва».

Сегень А. Людоед // Москва. – 2022. - № 11. – С. 14 – 109.

Любители прозы  Александра Сегеня привыкли совсем к другим сюжетам, к историческим и православным темам  в его  творчестве. На этом фоне  современность, да еще и с восхвалением сталинизма, звучит  более чем странно. Но по мере вчитывания замечаешь, что невольно проникаешься и поддерживаешь позицию главных героев.

Два неплохих сценариста Регина и Назар за большие деньги придумывают сюжеты для  сериала  «Кинокладбище имени Сталина». Вранья и фантастики в угоду скучающему зрителю достаточно, но по мере углубления в реалии  эпохи сюжет начинает самостоятельную жизнь. 

Предлагаем вашему вниманию отрывок из повести:

Назару Белецкому еще не исполнилось тридцати, а он уже считался одним из самых успешных парней в мире кино и телевидения.

Еще с детства он дал себе заповедь: звучать решительно, чтобы все тебя знали и уважали. Безукоризненно учился, из школы вынес золотую медаль, легко поступил на журфак МГУ, потому что отец всегда говорил: журналисты — лучшие люди, только надо стать не замухрышистым журналюгой-папарацци, а таким, как Влад Листьев, Александр Любимов, Леонид Парфенов, Сергей Доренко — элита отечественной высокой журналистики.

На третьем курсе влюбился в однокурсницу Таню Чижову, закрутил с ней роман, но быстро сказал себе: «Стоп! С этой застенчивой киской далеко не уйдешь», — и с легкостью бросил бедняжку, заставил избавиться от ненужного эмбриона, отвалил денег. Ведь впереди — цель: стать звездой!

Назар хотел как можно раньше начать хорошо башлять, и не где-нибудь ишачить на разгрузке, а по-взрослому. Отец работал инженером на телевидении, помог, он стал мелькать на телеэкране, там — небольшая роль в сериале, здесь — уже чуть побольше, попал в новостные программы, делал репортажи, сводки новостей. И — примелькался.

Талантливого парня заметил Сапегин, генеральный директор телеканала «Весна», который он сам же и создал в середине девяностых.

А тут и знакомство с другой молодой да ранней, Региной Шагаловой. На два года моложе Белецкого, она прославилась до него, сама написала сценарий документально-исторической антиутопии «Ах, если бы Колчак!..», предложила его мастодонту теледокументалистики Скворчевскому, и тот сделал увлекательный фильм о том, как процветала бы Россия, если бы в Гражданской войне победил адмирал Колчак.

У журналиста главное — нос, и Белецкий сразу нюхом почуял, что с этой девушкой ему надо состыковаться. О какой-то там любви и мысли не возникало, но он с ней познакомился, стал кружить голову, а в итоге они сошлись. Их подружил Крым, и они потом в шутку говорили, что если у них родится сын, назовем его Крым Назарович Белецкий, а если дочка — Таврида Назаровна, и друзья с ними не на шутку спорили, что Тавриду будут дразнить Ставридой.

Что же с Крымом-то получилось? Вокруг него тогда четвертый год кружили вихри антагонисты по имени Крымнаш и Крымненаш. А Белецкий подкинул Шагаловой неожиданную идею: «Так не доставайся же ты никому!» Вполне в Регинином духе антиутопии, по мотивам идеи романа Василия Аксёнова «Остров Крым». Мол, скандальный полуостров должен стать полностью независимым, эдакой федерацией наподобие Швейцарии, где сосуществовали бы регионы проживания русских, украинцев, татар и греков. Можно для прикола и итальянцев подселить, как укоренялись когда-то на его территории генуэзцы там всякие, венецианцы.

Фильм о том, как Крым мог бы стать Швейцарией, понравился всем, он не оскорблял ни украинскую, ни российскую сторону, а просто утверждал: «Ребята, а давайте сделаем так!» Конечно, и в Раде, и в Думе, и в Меджлисе нашлось немало крикунов, требовавших предать Белецкого и Шагалову суду и расправе, безучастным остался только итальянский парламент, а в целом зритель воспринял сие произведение с благожелательной усмешкой. Главное же, что фильм под названием «Наш — не наш» сделал его создателей знаменитыми, и уже под следующий проект им отвалили деньжищи немалые.

Вторую свою полномасштабную работу Назар и Регина назвали «Е или А». Это означало «Европа или Азия». Заказ хорошо оплачивался, требовалось доказать, что поступки генерала Власова следует считать не предательством, а попыткой создать основу для российской демократии. Белецкий и Шагалова предложили более элегантный ход: Россия всегда металась между Европой и Азией, вместо светлого пути в прекрасную Европу всегда уходила в грязную азиатчину, а тех, кто пытался ввести русских в братскую семью европейских народов, объявляла предателями. Князь Даниил Галицкий получил благословение папы римского и стал первым и единственным королем Руси, но его соперник Александр Невский, разгромив благородных шведов и немцев, несших нам свет Европы, увел Русь под иго Орды. Князя Андрея Курбского не зря называют первым русским диссидентом, он противостоял кровавому Ивану Грозному, желая, чтобы Русь стала Европой. Мазепа являлся преданнейшим другом Петра Первого, видя в нем европейского государя, но, когда Петр не захотел дружбы с королем Карлом, он встал в ряды шведов. Вот и генерал Власов, будучи человеком чрезвычайно просвещенным, сдался немцам, видя в них освободителей России не только от большевизма, но и от зловонного болота азиатчины. Его Пражский манифест, к 75-летию которого, собственно говоря, и был сделан заказ на фильм, являет собой программу великих демократических преобразований, коих наша несчастная страна не знала никогда в своей истории. Поэтому американцы и хотели вывезти его из Германии в Штаты, дабы он там продолжил свою деятельность по пропаганде либеральных ценностей для России.

Назар и Регина выработали свой утонченный стиль — никого не обижая, показывать, что бы случилось, если бы человек остался жив и оказался правителем... нет, пусть даже не России, а, скажем, Крымской Швейцарии. Или Поволжской Франции.

И все же фильм «Е или А» имел более острое политическое звучание, чем «Наш — не наш», недовольных и возмущенных осталось больше. Зато режиссер, он же ведущий, и сценаристка взошли на новую ступень славы и благосостояния.

И вот теперь — новый заказ, куда более значительный, хотя и страшноватый. Идея кладбищ, поначалу претившая Белецкому и казавшаяся зловещей, постепенно укоренилась. Из нее родилось и название — «Кинокладбище».

За пару дней набросав трехстраничную заявку, соавторы приехали к Сапегину. Важный медиамагнат мгновенно прочитал и заценил:

— Годится. «Кинокладбище». Неплохо. Ну что же, дети мои, пишите синопсис.