Вацлав Михальский "Адам – первый человек"
О чем она? Это книга - воспоминание о счастливом детстве, хотя 
пришлось оно на голодные, холодные военные годы. Зато с раннего детства полноценными «соседями» и «родственниками» главного героя были лошадь Сильва и ее жеребенок Ви (Вихрь), корова Красуля, петух Шах, куры Фима и Сима, их цыплята, многочисленные лягушки и т.д., и, конечно, собака Джи (Джигит). В самом нежном возрасте Михальский получил неуничтожимую прививку любви к этому миру. Приведу только один пример общения мальчика с любимой собакой: «Я болтал моим языком без костей, а Джи разговаривал глазами. Не очень большими, чуть-чуть миндалевидными глазами редкого для собак серо-зеленого цвета. У меня тоже глаза были серо-зеленые, так что мы с Джи понимали друг друга с полуслова. В обычное время выражение глаз у Джи, как и у всей его породы охранных собак, бывало злое, а во времена наших разговоров эти злинки гасли и вместо них вспыхивали очень добрые, очень умные, все понимающие искорки, мелькание которых я читал, как мысли моего Джи. Дураки те, которые говорят, что собаки не разговаривают. Разговаривают, и еще как! Мы говорили и о зимних пастбищах на Черных землях, и о горах, и об овцах, и о доярках (совсем чуть-чуть), но главное – о войне».
Книга о воспитании, о формировании характера мальчика в нелегких жизненных условиях, в центре многих произведений Вацлава Михальского трагедия ребенка, оставшегося без родителей или одного из родителей, чаще всего, – отца. Понятно, что толчком к написанию этих рассказов была трагедия миллионов соотечественников Вацлава Михальского и его личная трагедия: он сын репрессированного отца и это накладывает отпечаток на всю жизнь. Но Вацлаву повезло в том, что у него были воспитавшие его мама, дед Адам и четыре бабушки: «несмотря ни на какие тяготы и невзгоды жизни, наши матери, наши деды и бабушки растили нас в любви, а не в ненависти. Моя мама и мой дед Адам всегда стояли и стоят в моей душе отдельно от всего остального мира, от всех моих близких, знакомых и незнакомых». Сыновние чувства, выражение любви к своим близким нашли свое выражение в этом произведении автора.
Книга о жизни страны, потому что в историю рода тесно вплетена история народа. Книга о дружбе народов, потому что на Кавказе жили и живут, помогают друг другу представители разных национальностей. «Межнациональное уважение было в те времена оплотом всего нашего общества. Может быть, сейчас кто-то не поверит мне, но я не могу изменить своих воспоминаний в угоду изменившейся жизни». «В военные и первые послевоенные годы дух интернационализма действительно был как бы разлит в самом воздухе нашей многострадальной державы».
И даже о роли книги в воспитании человека, о библиотеках: «Когда я начал ходить в библиотеку, там еще не было тех замечательных тетенек библиотекарш, которые советовали мне, что читать. В то первое лето моего многочтения в библиотеке работала бабушка, которая плохо слышала и не говорила, а кричала мне громко-громко: - Бери, деточка, чего надо бери. Главное, запиши в карточку. - И я брал все подряд». Может быть, именно любовь к книгам, чтению помогли двоечнику Михальскому поступить в МГУ, выучиться на архитектора, а впоследствии самому стать писателем.
Критики говорят, что повесть "Адам – первый человек" не похожа на все предыдущие работы автора: повести "Баллада о старом оружии", "Катенька", "Печка", роман "Семнадцать левых сапог", "Тайные милости", эпопею "Весна в Карфагене". Для меня знакомство с этой повестью - первое знакомство с творчеством писателя - оказалось приятным. Чувствуется, что книга написана на автобиографическом материале (это понимаешь сразу, подсказка энциклопедии только подтверждает эту мысль), потому что такое невероятное переплетение судеб выдумать трудно. Написано очень искренне, живо, действие развивается энергично, хотя немало размышлений о смысле жизни вообще и конкретного рода в частности.
Критик Ю. Павлов пишет: «Летом 2013 года я был на даче писателя. Меня поразила земляная крыша, условно говоря, навеса. На ней росла высокая трава и цвели маки. После прочтения повести «Адам – первый человек» мне стало понятно, что идея такой крыши подсказана памятью об отчем доме, о деде Адаме в первую очередь. Не знаю, появляются ли на этой крыше цветы бессмертника, но для меня очевидно, что новая повесть Вацлава Михальского – это увековеченная в прозе память о прошедшей жизни, неувядающий бессмертник слова на могилах дедушек и бабушек писателя, его родителей, пропавших в лагере доярки-красавицы Зейнаб и добрейшего сторожа Дадава, погибших на войне пастуха Алимхана и лишенца Мити, бесстрашного врача Папикова и всех тех, кто сохранил в своей душе благословенный Богом свет человечности, с кем свела судьба очно или заочно».
Светлана Чистякова